Отражение. Зеркало войны  - Галина Гончарова

Давид высадил Малену у подъезда, помог выйти из машины, поцеловал в щечку на прощание – и уехал. Ему было о чем подумать.

Но долго ему размышлять не дали. Зазвонил телефон.

– Асатиани слушает.

– Братик, спокойнее.

Давид фыркнул.

Нателла. И что сестренке надо? Хотите, угадаю с первых трех слов разговора?

– Мне только что звонила сестричка. Она в шоке.

– Ей не удалось сожрать Малену?

– Даже понадкусывать не удалось.

– И теперь, в тоске и печали, она собирается рвать на себе волосы?

– Ага, размечтался, наивный Буратино, – подколола сестричка Ната. – Парикмахер ей этого вовек не простит! Не-ет, братик, она хочет знать, из какой семьи твоя Джульетта.

– Из приличной, – огрызнулся Давид. – Отец уголовник, матери нет, бабушка умерла. Про остальную родню молчу. Еще вопросы будут?

На Нату это не сильно повлияло.

– Будут. Манана уже названивает родителям. И сообщает, что в кои-то веки ты связался не с шалавой, а с девушкой из приличной семьи.

Давид напрягся.

– Так скажи ей, что там неприличная семья.

– В России невиновных нет, есть те, чью вину не доказали, – сестричка откровенно развлекалась. – И вообще, плевать, какая семья, важно какая девушка.

Давид плюнул и свернул на ближайшую парковку. Чинить машину ему совершенно не хотелось, а разговор приобретал опасную направленность.

– Ната, что за чушь ты несешь?

Голос сестры посерьезнел.

– Давид, ты учти, что мама с отцом тоже заинтересуются. Так что твою девушку ждут официальные смотрины.

– Ната, я не собираюсь на ней жениться.

– И что? Я как вспомню этот гадючник, Тина – Лина – Дина – Алиса – Ириса… где ты только их находил?

– Где валялись, там и находил. И что?

– Родители явно захотят оценить твою девушку. Сам понимаешь, даже если ты не хочешь жениться, все не предусмотришь.

– Все – что?

– К примеру, моя подруга недавно забеременела.

– Ната!!!

– Она сидела на таблетках, а потом заболела. Скушала антибиотик, и получился ребенок. Кто ж знал, что эта дрянь взаимно нейтрализуется. Сидит теперь беременная и в соплях.

– Замечательно, – процедил Давид.

– Так вот. Я к чему веду-то? У мамы через две недели с хвостиком день рождения, помнишь?

Давид с удовольствием побился бы головой о торпеду. Только вряд ли поможет.

– Ната, ты что хочешь сказать?

– Что двух недель Манане хватит. С лихвой.

Стонать было недостойно мужчины, но очень хотелось.

Давид поблагодарил сестру за предупреждение, завел мотор и поехал к Антону. Ему решительно надо было выпить, а может, еще и посоветоваться с кем-то. Ситуация переставала быть томной.

Мария-Элена Домбрийская

В этот раз Лоран за завтраком появился. С таким видом, словно Малена ему была кругом должна и отдавать не собиралась. Вплыл этак вальяжно в столовую, оглядел присутствующих и процедил:

– Мария-Элена, ваша мать желает вас видеть.

Матильда и не подумала тушеваться.

– Дядюшка, давно ли вы умерли?

Лоран открыл рот.

– Моя мать, – доходчиво разъяснила Матильда, – мертва уж лет десять. Если вы живы, то как умудрились с ней пообщаться?

Лоран скривился.

– Моя сестра, а ваша мать.

– Ах, мамуся! Так бы и сказали, дядюшка, мол, мачеха просит зайти. Ладно, сразу же после завтрака загляну. Будете блинчики с медом? Они сегодня положительно удались.

Учитывая, что вчера вечером Матильда лично навестила кухню и дала кухарке распоряжение и рецепт, оказавшийся в новинку, блюдо действительно удалось. Блинчики получились толстоватыми и заслуживали звания оладушек, но разве это важно?

Хочется ведь! Здесь блинов не пекли, делали лепешки, а это совсем другое.

Лоран потянул носом. Желудок жалобно взвыл, но разум оказался превыше бренной плоти.

– Я думал, что мать для вас важнее завтрака.

Матильда пожала плечами.

– Мамусе плохо?

– Да!

– Она умирает? Аманда, пригласите стряпчего!

Лоран аж задохнулся от наглости девчонки. Но что тут сделаешь? При таком количестве свидетелей? Даже ругаться нормально не получается. Лоран просто не ожидал такого нахальства. Как-то привык, что он здесь самый хищный и наглый, потому и не рассчитывал раз за разом. Только вот по меркам двадцать первого века его наглость просто не выплывала.

Матильда помнила, как в свое время читала «Унесенных ветром». И получила откровенный шок. Видите ли, джентльмен не может сказать ничего плохого о леди. И даже правды сказать не может, если та недостаточно благозвучна. Что бы означенная леди ни творила.

Чем и пользовалась Скарлетт О’Хара Гамильтон Кеннеди Батлер.

А в наше время? В наш просвещенный двадцать первый век? О даме нельзя сказать плохо, это же дама? Вот-вот, почувствуйте разницу. А выиграли мы или проиграли – кто знает?

– Она не умирает, – процедил Лоран.

– А блинчики стынут. Кстати, дядюшка, можете приказать принести вам поднос и позавтракать с мамусей. А я поднимусь к вам чуть позднее.

Лоран понял, что, если он сейчас не поставит наглую соплюшку на место, его в доме даже тараканы уважать не будут. Но прежде, чем он открыл рот…

– Ваша светлость, вам письмо от матушки Эралин.

Лоран звучно лязгнул челюстями, но Матильда и внимания не обратила. Она протянула руку, взяла письмо и недолго думая распечатала.

И тут же зачитала вслух.

Моя дорогая Мария-Элена.

Я узнала, что ты в Аланее. Волей Сестры Милосердной я также сейчас нахожусь в столице. Надеюсь, ты помнишь, что всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. В любой ситуации.

Если ты пожелаешь отдохнуть в одном из монастырей, сестры будут счастливы принять тебя. На любой срок.

А я надеюсь на скорую встречу.

Да пребудет с тобой благословение Сестры Милосердной.

Матушка Эралин.

В столовой повисло молчание.

Матильда пожала плечами.

– Однако какая жесткая конкуренция. Дядюшка, хотите, я договорюсь с матушкой Эралин? Она с удовольствием пообщается с мамусей!

Лоран впервые не нашелся что сказать. Матильда одарила его очаровательной улыбкой.